Рейтинг: 4.3/5.0 (1938 проголосовавших)Категория: Руководства
Выделение психически больных как лиц, требующих к себе особого правового отношения, впервые обозначилось на средневековом Арабском Востоке [1]. Началом развития психиатрической помощи в России считают XI в. когда вместе с основанием Киево-Печерского монастыря было выстроено первое больничное учреждение, оказывающее помощь психически больным. В допетровский период монастырского призрения представления о душевных расстройствах имели религиозную подоплеку и основывались на вере в колдунов и порчу. Но уже в тс времена душевнобольные освобождались от уголовной ответственности, более того, больные с непонятной разорванной речью могли почитаться как святые. Но в тех случаях, когда светской властью и церковью высказывания душевнобольных расценивались как кощунственные, противогосударственные или оскорбляющие святыни и венценосных особ, такие больные подвергались пыткам, тюремному заключению или даже мучительным казням, например сожжению на кострах.
В царствие Алексея Михайловича рассматривалось уголовное дело в отношении Ивана Клеопина, который называл себя царевичем Алексеем Алексеевичем. По заверениям отца Ивана, его сын был "умовреден и говорил всякие непристойные слова и называл себя великим человеком". По показаниям других 18 свидетелей, "Ивашка умовреден, тому ныне шестой год. то божественные иконы и книги бесчестил, то отца и мать хотел саблею сечь и брата родного посек саблей же, и за людьми гонялся, и в лес от отца бегивал, и в огонь бросался. ". Поскольку в высказываниях Ивана Клеопина усматривались кощунственные оскорбления венценосных особ, его поведение было расценено как опасное, и он по царскому указу был повешен, а его семья была сослана в Сибирь.
В 1669 г. был принят нормативный правовой акт "Новоуказные статьи о разбойных и убийственных делах", в котором утверждалось, что недопустимо привлечение душевнобольных в свидетели наравне с глухонемыми и детьми, а также признавалось, что если "бесный убьет, неповинен есть смерти". В 1677 г. был издан закон об имущественных правах душевнобольных, по которому глупые (слабоумные) и пьяные не могут вести дела, управлять имуществом, лишаются права распоряжаться наследством.
Первая известная судебно-психиатрическая экспертиза была проведена в 1690 г. в отношении бродяги, который выдавал себя за сына Ивана Грозного и утверждал, что обладает способностью исцелять больных, живет на небесах, куда ходит через дыру, где его принимают ангелы. В экспертизе принимали участие три врача, служившие при русском дворе, которые признали бродягу душевнобольным и предписали за ним надзор и медикаментозное лечение.
В начале XVIII в. вследствие уклонения некоторых дворянских детей от обучения и государевой службы под предлогом юродства и слабоумия Петр I издал Указ "О свидетельствовать дураков в Сенате" (1722 г.), которым запрещалось лицам с психическими расстройствами жениться и выходить замуж.
Указ Петра 1 "О свидетельствовании дураков в Сенате" (1722)": ". как высших чинов, так и нижних чинов людям, ежели у кого в фамилии ныне есть или впредь будет дурак, о таких подавать известие в Сенат, а в Сенате свидетельствовать и буде по свидетельству явятся таковые, которые ни в науку, ни в службу не годились, и впреть не годятся, отнюдь жениться и замуж идтить не допускать и венечных памятей не давать. доброго наследия к государственной пользе ожидать нельзя".
Указом от 1722 г. было установлено помещать в монастыри умалишенных и людей, осужденных на вечную каторгу, но "неспособных" к ней по состоянию здоровья. В 1723 г. в дополнение к предыдущему Указу было установлено считать душевнобольных неподсудными "за крамолу" в отношении государственной власти, однако единого уголовно-процессуального документа, устанавливающего освобождение от уголовной ответственности душевнобольных, принято не было.
Дополнение к Указу (1723 г.): "Сказавши государево слово. сумасбродных и под видом изумления бываемых. усматривая таких в безумстве, расспрашивать их на месте и к Москве не высылать".
В 1762 г. Петр III на доклад в Сенате по поводу положения дел с психически больными наложил резолюцию: "Безумных не в монастыри отдавать, а построить на то нарочитый дом, как то обыкновенно в иностранных государствах учреждены долгаузы". Но это решение осталось нереализованным.
В 1767 г. Екатериной II был издан Указ о том, чтобы жители Санкт-Петербурга в обязательном порядке сообщали о всех безумных, находящихся у них в домах. В случаях совершения опасного проступка больным, не зарегистрированным в полиции, хозяину дома грозил значительный штраф. Кроме того, при Екатерине II Указом от 1775 г. были организованы приказы общественного призрения, на которые было возложено попечение о психически больных, создание и забота о домах для умалишенных. С этого момента полномочия монастырей в отношении душевнобольных были прекращены. В соответствии с этим постановлением в 1776 г. первый такой дом был построен в Новгороде, а потом и во многих других губернских городах России.
В первое десятилетие XIX в. для светской власти стало ясно, что к решению вопроса о судьбе душевнобольных правонарушителей необходимо привлекать врачей. Об этом свидетельствуют Указ императора Александра I от 1801 г. "О непридании суду поврежденных в уме людей и учинивших в сем состоянии смертоубийство" и соответствующий Указ Сената от 1815 г. которые определяли обязательное удостоверение "в реальности повреждения в уме" с помощью полиции и Врачебной управы как условие освобождения от суда и помещения в дом для умалишенных.
Одновременно все более благоустраивались "дома для сумасшедших", которые постепенно трансформировались в психиатрические лечебницы. В них появились врачи и специально обученный персонал. В Уставе 1832 г. были сформулированы правила отношения к психически больным, а для их обеспечения в лечебницах для умалишенных вводилась должность "попечителя по нравственной части".
Устав психиатрической больницы "Всех скорбящих радости" в Санкт-Петербурге (1832 г.): "Имея сожаление к ближнему твоему, потерявшему драгоценнейшее для человека — рассудок, не отказывай подать ему руку благодательной помощи и страшись не признать его себе подобным".
Поскольку состояние домов для умалишенных Приказа общественного призрения было недостаточно удовлетворительным, в них не хватало врачей-психиатров, император Николай I назначил особый комитет для переустройства дела об их попечении. 18 февраля 1835 г. высочайше утвержденным Указом Государственного совета впервые был установлен порядок судебно-психиатрического освидетельствования психически больных, совершивших убийство или покушение на убийство. По этому Указу судебно-психиатрическое освидетельствование производилось во врачебных управах в соответствии со специальными правилами, устанавливаемыми Медицинским советом. Правонарушители, признанные душевнобольными, направлялись в дома для умалишенных. Если в течение двух лет у больного не было замечено никаких признаков болезни, он мог быть выписан из больницы, и ему могла быть возвращена собственность, находившаяся под опекой в период его лечения. Этот Указ касался только лиц высшего сословия, освидетельствование крепостных и простолюдинов было впервые введено постановлением Государственного совета только в 1845 г.
В 1860-х гг. в период земских и судебных реформ в судебные уставы и в гласное судопроизводство в ряде судебных процессов было введено участие психиатров-экспертов. Применение новых законов, установивших ограничение гражданской правоспособности психически больных и непривлечение их к ответственности за совершенные правонарушения, полностью узаконило потребность в судебно-психиатрической экспертизе. В 1891 г. Московское юридическое общество на специальном заседании рекомендовало участие врача-эксперта в предварительном следствии и в судебном заседании с правом присутствия на допросе как свидетеля, так и участия в нем. Тогда же стали разрабатываться теоретические положения концепции невменяемости, организации и принципов судебно-психиатрической оценки лиц с психическими расстройствами. Среди ученых, внесших огромный вклад в развитие отечественной судебной психиатрии, И. В. Константиновский (монография по законодательству для душевнобольных), Л. У. Фрезе, В. X. Кандинский (монографии по проблеме невменяемости), врачи В. И. Яковенко, С. Н. Данилло, Я. А. Боткин.
Конец XIX — начало XX в. характеризовались бурными дискуссиями европейских и российских юристов и психиатров по поводу формулы невменяемости. Это было связано с тем, что в тот период в России для разных типов правонарушений действовали три разные категории невменяемости, сформулированные в трех одновременно действовавших уголовных законах: 1) Уложении о наказаниях уголовных и исправительных (1845 г.); 2) Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864 г.); 3) Уголовном уложении (1903 г.).
Формула невменяемости в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (в ред. 1885 г.):
ст. 92 — "Причины, по коим содеянное не должно быть вменено в вину, суть. безумие, сумасшествие и припадки болезни, приводящие в умоисступление или совершенное беспамятство. ";
ст. 95 — "Преступление. учиненное безумным от рождения или сумасшедшим, не вменяются им в вину. когда. по состоянию своему в то время не мог иметь понятия о противозаконности и о самом свойстве своего деяния. ";
ст. 97 — ". статьи о невменении в вину преступлений. распространяются и на потерпевших, и на потерявших умственные способности и рассудок от старости или дряхлости, и на лунатиков (сонноходцев). ".
Формула невменяемости в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864 г.): "Проступки не вменяются вовсе в вину, когда они совершены. в безумии, сумасшествии или в припадках болезни, приводящих в умоисступление и совершенное беспамятство. ".
Формула невменяемости в Уголовном уложении (1903 г.): "Не вменяется в вину преступное деяние, учиненное лицом, которое во время учинення не могло понимать свойства и значения им совершаемого или руководить своими поступками вследствие болезненного расстройства душевной деятельности или бессознательного состояния, или же умственного неразвития, происшедшего от телесного недостатка или болезни" (ст. 39).
Общетеоретические вопросы судебно-психиатрической экспертизы лиц с психическими расстройствами были разработаны В. П. Сербским, который сформулировал основные принципы определения вменяемости-невменяемости правонарушителей с психическими расстройствами. В. П. Сербский участвовал во многих сложных и ответственных судебно-психиатрических экспертизах по делам, вызывавшим большой общественный резонанс, смело отстаивая свое всегда клинически обоснованное мнение. Он был активным участником всех психиатрических и пироговских съездов, выступая с программными докладами по вопросам судебной психиатрии. В 1885 г. им был выпущен первый том его двухтомного "Руководства по судебной психопатологии", которое на протяжении многих десятилетий являлось настольным руководством для психиатров всего мира.
В советское время уже в июне 1918 г. Наркоматом юстиции была издана инструкция "Об освидетельствовании душевнобольных", которая содержала положения о порядке освидетельствования лиц с умственным расстройством. Но она не решила всех проблем, с которыми столкнулась советская судебная психиатрия: отсутствовали четкие представления об организации и методологии судебно-психиатрической экспертизы, не были разработаны процессуальные основы применения принудительного лечения в отношении психически больных, признанных невменяемыми.
В целях разработки теоретических и практических вопросов судебной психиатрии в Москве на базе Пречистенской психиатрической лечебницы для заключенных в 1922 г. был организован Институт судебной экспертизы им. В. П. Сербского, который в 1990 г. был переименован в Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского (далее — ГНЦ им. В. П. Сербского).
За 90 лет своего функционирования остались неизменными имя, которое носит ГНЦ им. В. П. Сербского, и основная направленность его деятельности - разработка научных основ судебной психиатрии и проведение наиболее сложных судебно-психиатрических экспертиз. Ежегодно в нем проходят стационарную и амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу около 2,5 тыс. пациентов, среди которых и обвиняемые, и свидетели, и потерпевшие по особо опасным и сложным уголовным делам. В Центре оказывается также медицинская помощь больным с психическими расстройствами. В течение года сотрудники Центра консультируют и лечат до 3 тыс. таких больных. В последние годы ученые Центра занимаются исследованиями в области "социальной психиатрии". Их знания широко используются для оказания психологической помощи тем, кто перенес стресс при чрезвычайных обстоятельствах.
На разных этапах своего существования ГНЦ им. В. П. Сербского возглавляли известные советские психиатры, под руководством которых разрабатывались методологические основы формулы невменяемости и ограниченной вменяемости, принципы судебно-психиатрической оценки лиц с различными психическими расстройствами.
С 1991 по 2009 г. ГНЦ им. В. П. Сербского возглавляла академик РАМН Т. Б. Дмитриева, которая развивала новые для страны направления экологической, промышленной, этнокультурной психиатрии, организации медико-психологической помощи при чрезвычайных ситуациях, террористических актах, профилактики безнадзорности и беспризорности среди детей и подростков и др. Под руководством Т. Б. Дмитриевой разработана методическая основа обучения по специальности "Судебно-психиатрическая экспертиза" и смежным дисциплинам. Впервые за многие годы при Т. Б. Дмитриевой о советской и российской психиатрии стали говорить не как о карающем инструменте государства, а как о полноправной отрасли медицины, призванной и способной помогать людям.
Если Вы заметили ошибку в тексте выделите слово и нажмите Shift + Enter
Взгляды на психические заболевания и меры, применяемые к душевнобольным в различные периоды истории Российского государства, были порою противоречивы и непоследовательны. Представления о душевных расстройствах как о болезнях с религиозным толкованием бесоодержимости сочетались с верой в колдунов и порчу. Допетровскую Русь в XVI—XVII вв. а отчасти и более поздние времена можно рассматривать как эпоху монастырского призрения душевнобольных, которое, однако, охватывало лишь их небольшую часть, большинство из них оставались среди населения. В монастыри душевнобольные направлялись не только для их призрения, но и для выявления психического заболевания в целях установления уголовной ответственности. В таких случаях наблюдение за ними и решение этого вопроса поручалось монахам.
Наряду с относительно гуманным по тому времени монастырским призрением и освобождением от уголовной ответственности душевнобольных имели место случаи пыток и сожжения тех больных, которые совершали наиболее опасные, с точки зрения правительства, преступления.
Применяемые к больным меры далеко не всегда соответствовали их состоянию. Отношение к ним во многом определялось их поведением и высказываниями, не говоря уже о случаях нераспознанных душевных заболеваний, которых тогда было одинаково много как в России, так и в Западной Европе. Но пси-
7 Глава 2. Из истории отечественной судебной психиатрии
хически больные, произносившие заведомо кощунственные или противогосударственные слова, также попадали на костры и на виселицы. Отличавшиеся агрессивным поведением и речедвигательным возбуждением («буйством») попадали в тюрьму, а формально ориентированные, но с непонятной разорванной речью могли расцениваться окружающими как святые.
Законодательные положения, касающиеся душевнобольных в уголовном процессе, впервые появляются в России в 1669 г. в «Новоуказанных статьях о разбойных и убийственных делах», где было указание на то, что «чаще бесный убьет, неповинен есть смерти», говорилось также о недопущении душевнобольных в свидетели наравне с глухонемыми и детьми.
В краткий период царствования Федора Алексеевича в 1677 г. был издан первый закон, касавшийся имущественных прав душевнобольных. В нем было указано, что глухие, немые и слепые могут управлять своим имуществом, а пьяницы и глупые (слабоумные) не могут вести дела и управлять своим имуществом. Однако, лишая душевнобольных этого права, закон не определял, на кого это право возлагается и кто является ответственным за имущество душевнобольных.
Вопросы установления душевного заболевания и ответственности душевнобольных вставали обычно при бросавшемся в глаза нелепом поведении больных и лишь при наиболее тяжких по тому времени преступлениях, к которым относились действия, направленные против царствующего дома. В связи с этим проводились расследования, допросы свидетелей и подозреваемых, о чем неизменно доносилось царю. Показания свидетелей о поведении больных носят характер бытовых описаний и определений, дававшихся несведущими, малограмотными или неграмотными лицами. Тем не менее в ряде случаев представлялась возможность судить по этим описаниям о психических расстройствах, выявлявшихся у обвиняемых. Обращает на себя внимание сравнительная частота тяжело протекавшей эпилепсии («черной болезни», «черной немочи»), при которой судорожные припадки сочетались с сумеречными состояниями и эпилептическими психозами. Далее были больные с ярко выраженной продуктивной психопатологической симптоматикой, в том числе и с парафренными синдромами.
Бредовые идеи величия нелепого характера, выражавшиеся формально в самозванстве, расценивались как наиболее тяжкое преступление. Типичным примером этого было дело Ивана Кле-
8 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
опина, который в царствование Алексея Михайловича называл себя царевичем Алексеем Алексеевичем, за что был повешен по царскому указу, а его семья была сослана в Сибирь (и это было сделано несмотря на то, что отец обвиняемого утверждал, что сын его Иван «умовреден и говорил всякие непристойные слова и называл себя великим человеком. и он — отец — об этом заблаговременно подал челобитную и хотел везти сына в Новгород, но тот от него сбежал. ». В подтверждение этого приводятся показания восемнадцати свидетелей, которые все показали, что Ивашка умовреден, тому ныне шестой год: «. то божественные иконы и книги бесчестил, то отца и мать хотел саблею сечь и брата родного посек саблей же, и за людьми гонялся, и в лес от отца из дому бегивал, и в огонь бросался»).
Судя по дошедшим до нашего времени данным, первая подлинно судебно-психиатрическая врачебная экспертиза была проведена в 1690 г. В ней принимали участие три врача, служившие при русском дворе и являвшиеся дипломированными докторами медицины и философии европейских университетов. Каждый из них дал свое отдельное заключение. Речь шла о бродяге, заявившем, что он сын царя Ивана Грозного. При допросах он утверждал, кроме того, что обладает способностью исцелять больных, живет на небесах, куда ходит через дыру и где его принимают ангелы. По его словам, к нему приходили тысяча ангелов и шестьсот донских казаков, а он собирался идти обращать татар в христианскую веру. В записке, приложенной к делу, предлагалось больного «осмотреть дохтурам, в каком он разуме». Эксперты признали свидетельствуемого больным, указав также на необходимость надзора, лекарственного лечения и наблюдения за дальнейшим течением болезни.
Видимо, эта экспертиза представляла собой явление исключительное и еще не означала наступления эры врачебной психиатрической экспертизы. Лишь во времена Петра I, в его реформах, появились положения в законодательствах, которые касались психически больных. В толковании ст. 195 Воинских артикулов было указано, что наказание «воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, если кто. в лишении ума воровство учинит».
Вследствие уклонения некоторых дворянских детей от обучения и государственной службы под предлогом юродства и слабоумия от рождения, а также в связи с необходимостью выявления подлинных психически больных в дворянских семьях, Петром I
9 Глава 2 Из истории отечественной судебной психиатрии
1722 г. был издан Указ «О свидетельствовании дураков в Сенате». Указом повелевалось «как высших чинов, так и нижних чинов людям, ежели у кого в фамилии ныне есть или впредь будет ду-оак о таких подавать известия в Сенат, а в Сенате свидетельствовать и буде по свидетельству явятся таковые, которые ни в науку, ни в службу не годились, и впредь не годятся, отнюдь жениться и замуж идтить не допускать и венечных памятей не давать». Кроме пресечения уклонения от службы дворянских детей этот Указ оговаривал также необходимость наблюдения за имуществом помешанного. Впервые в этом законоположении ставится вопрос о запрещении таким лицам вступать в брак, так как от таких браков «доброго наследия к государственной пользе» ожидать нельзя. Таким образом, освидетельствование в Сенате означало фактически установление дееспособности или недееспособности лиц, уклонявшихся от службы, т. е. имело далеко идущие правовые последствия. В обосновании этих мер отмечалось также, что дураки не только не годятся ни в какую науку и службу, но беспутно расточают имущество, бьют и мучают своих подданных и даже «смертоубийство чинят».
Вскоре, 6 декабря 1723 г. был издан именной Указ в дополнение к предыдущему, в котором не только устанавливалась форма и способ освидетельствования, но и были даны критерии оценки психического состояния свидетельствуемых.
Процедура установления состояния психического здоровья явилась прообразом будущего освидетельствования психически больных, которое продолжалось на протяжении всего времени существования царской России.
По-видимому, Сенат испытывал определенные трудности при освидетельствовании дворянских детей и сталкивался со случаями симуляции психических болезней. Спустя 23 года после издания Указа Сенат обратился в Медицинскую коллегию, запросив ее об «испытанных наукой правилах распознавания психических болезней». Ответ Медицинской коллегии представлял собой рапорт, в котором изложены положения, соответствовавшие развитию психиатрии в Европе того времени. Там указывалось, что для распознавания душевных болезней необходимо тщательное наблюдение, изучение анамнеза и роли внешних вредно действующих факторов. Заключение о симуляции рекомендовалось давать только после более или менее продолжительного наблюдения, причем указывалось, что подозрение в симуляции может вызвать у подозреваемого вдруг наступившее «бе-
10 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
зумство». Выделялись душевные болезни, сопровождающиеся соматическими расстройствами, «когда с повреждением тела купно и дух болезнует». Такие случаи легче распознаются врачами. Другие же заболевания не сопровождаются физическими расстройствами, когда «болезнь единственно в одном уме вселилася». Описывалось, в частности, помешательство с монотематическим содержанием болезненных переживаний и указывалось на трудность его распознавания, как и вообще душевных болезней. Медицинская коллегия указывала, что не существует таких признаков, по которым с одного взгляда, не имея сведений о прошлом освидетельствуемого лица и его поведении до момента освидетельствования, можно было бы вынести суждение о состоянии психического здоровья.
Описанные положения и установки способствовали более ясному пониманию того, что помешательство есть болезненное состояние, и соответственно более правильному отношению к патологическим высказываниям и поступкам больных.
В Указе 1766 г. касавшемся душевнобольных преступников, содержавшихся в Суздальском монастыре, куда направлялись больные, наиболее опасные с точки зрения светской и духовной власти, подчеркивалось: «Буде же бы который из них стал произносить что важное, то как сие происходить будет от безумного, то оного не слушать и в донос о нем не вступать».
По поводу больного, произнесшего «государево слово», но оказавшегося душевнобольным, еще Петр I указывал: «Усматривая таких в безумстве, расспрашивать их на месте и к Москве не высылать».
Этот период характеризуется постепенным развитием врачебной судебно-психиатрической экспертизы, сочетающейся, однако, в течение довольно продолжительного времени с монастырскими формами призрения, проводимого и с экспертной целью. Двойственность в отношении к психическим заболеваниям в России, обусловленная властью церкви, нашла свое отражение в указании Военной коллегии от 1706 г. в котором прямо говорилось, что если «сумасбродные солдаты от содержания в госпитале и прилежного лечения в надлежащее состояние не придут и по докторскому свидетельству явится та их болезнь неисцелима или покажется (как Святейший Синод рассуждает), то их изумление от злых духов, тогда доносите о том Военной коллегии: понеже беснующихся для исправления духовного ве-лено отсылать в Синод». Подобные же указания были даны в
11 Глава 2. Из истории отечественной судебной психиатрии
1744 г. и Сенатом. То обстоятельство, что разграничение между болезнью и бесоодержимостью было отнесено к компетенции врачей, свидетельствовало о несомненном прогрессе.
С развитием цивилизации, ростом городов, при наличии регулярной армии и укреплении судебной и административной власти потребность в соответствующих мерах по отношению к опасным душевнобольным возрастала. Однако государство во многом было непоследовательно.
Так, еще в 1722 г. Указом Петра I было велено Монастырскому приказу помещать в монастыри умалишенных и людей, осужденных на вечную каторгу, но «не способных» к ней по состоянию здоровья. Однако в следующем, 1723 г. был издан новый именной Указ, запрещающий посылку сумасбродных и в уме помешанных в монастыри и возлагающий на Главный магистрат обязанность учреждения госпиталей. Этот Указ не был выполнен, и поскольку больные вследствие агрессивного поведения явно представляли общественную опасность, то вскоре после смерти Петра I последовал сенатский Указ «Об отсылке беснующихся в Святейший Синод для распределения их по монастырям», при этом предлагалось содержать больных в особых, для них предназначенных помещениях, «имея над ними надзирание, чтобы они не учинили какого себе и другим повреждения».
Отсутствие больниц и должного надзора за психически больными, продолжавшееся и во второй половине XVIII в. приводило к совершению ими опасных действий и вынуждало административную власть применять определенные меры охраны общественного порядка. Начало этому было положено в столице. В 1767 г. последовал именной Указ Екатерины II о том, чтобы жители Санкт-Петербурга в обязательном порядке сообщали в полицию о всех безумных, находящихся у них в домах, особенно же о тех, которые «чинят беспокойство и сумасбродные дела».
В случаях совершения опасного проступка больным, не зарегистрированным в полиции, хозяину дома грозил значительный штраф.
Серьезным вкладом в дело призрения душевнобольных явилась организация в 1775 г. приказов общественного призрения, в обязанность которых входила забота о домах для умалишенных. С этого времени прекратилась обязательная миссия монастырей по призрению душевнобольных.
Однако вопросы освобождения душевнобольных от ответственности за совершенные ими деяния по-прежнему остава-
12 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
лись нерегламентированными. Как справедливо в 1887 г. писал И. В. Константиновский, должна была пройти еще четверть столетия, чтобы формула неответственности душевнобольных была окончательно признана в русском законодательстве.
Государственным Советом в 1834 г. было установлено, что выздоровевших от душевной болезни необходимо свидетельствовать в том же порядке и в присутствии тех же лиц, которые проводили освидетельствование ранее. В случае несомненного выздоровления акт освидетельствования необходимо было представлять в Сенат на его заключение. После заключения человеку, признанному выздоровевшим, предоставлялась свобода.
18 февраля 1835 г. высочайше утвержденным Указом Государственного Совета впервые был установлен порядок судебно-психиатрического освидетельствования психически больных в уголовном процессе, правда, это касалось только совершивших убийство или покушение.
По этому Указу судебно-психиатрическое освидетельствование производилось во врачебных управах в соответствии со специальными правилами, устанавливаемыми Медицинским советом. Испытуемые, признанные страдающими душевным заболеванием, направлялись для содержания и лечения в дома умалишенных, где они должны были находиться до выздоровления. Только в случае полного выздоровления, подтвержденного двухлетним периодом, во время которого не было замечено никаких признаков болезни, больной мог быть выписан из больницы и ему могла быть возвращена его собственность (имения), которая до этого находилась под опекой.
В 1841 г. было разрешено свидетельствовать лиц, находящихся в Московской Преображенской больнице, в самой больнице в присутствии больничного врача, который вызывался на заседание комиссии для необходимых объяснений. Тем самым юридическое освидетельствование психически больных было хоть в какой-то мере приближено к их психиатрическому наблюдению, но только еще в одной больнице.
Приведенные законоположения, определявшие порядок освидетельствования душевнобольных, касались главным образом представителей имущих классов. Освидетельствование «крестьян и крепостных людей, находимых безумными», впервые было введено постановлением Государственного Совета только в 1845г.
13 Глава 2. Из истории отечественной судебной психиатрии
Второй период в истории отечественной судебной психиатрии XIX в. начинается со времени земских и судебных реформ, т. е. с 60-х гг.
Успехи естествознания, в том числе научной психиатрии, передача психиатрической помощи, включая судебно-психиат-рическую экспертизу, земствам и городским самоуправлениям сыграли решающую роль в развитии судебной психиатрии.
Непосредственно для судебной психиатрии большое значение имело введение судебных уставов и гласного судопроизводства с участием в ряде судебных процессов психиатров-экспертов. Психиатры видели в своих выступлениях на суде не только профессиональную обязанность, но и общественный долг, поскольку судебные процессы были тогда одной из немногих форм публичного рассмотрения явлений социальной жизни.
О том значении, которое психиатрическая общественность придавала судебной психиатрии и, в частности, научной разработке судебно-психиатрических проблем, свидетельствовал Устав Петербургского общества психиатров, принятый в 1879 г. в котором говорилось о «старании провести в жизнь и осуществить на практике судебно-психиатрические воззрения, выработанные путем научных наблюдений над явлениями психических расстройств человека».
Судебная практика со своей стороны требовала разработки теоретических положений, прежде всего концепции невменяемости, вопросов организации и принципов судебно-психиатри-ческой оценки психических расстройств. Эти проблемы нашли свое выражение в целом ряде капитальных и оригинальных для своего времени исследований, таких, в частности, как монография И. В. Константиновского по законодательству о душевнобольных, работы А. У. Фрезе, выступления В. X. Кандинского по проблеме невменяемости, доклады по вопросам судебной психиатрии на съездах психиатров и пироговских съездах врачей В. И. Яковенко, С. Н. Данилло, Я. А. Боткина, В. П. Сербского, первое в России капитальное руководство по судебной психопатологии В. П. Сербского.
На заседании Московского общества невропатологов и психиатров С. С. Корсаков совместно с Ф. А. Савей-Могилевичем сделал сообщение о необходимости двух критериев невменяемости. Первый критерий указывает на причину невменяемости, второй же, названный С. С. Корсаковым собственно критерием невменяемости, был, по его мнению, необходим потому, что
14 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
только с его помощью можно установить наличие или отсутствие невменяемости. У С. С. Корсакова не вызывало сомнений и то, что этот второй критерий должен содержать как интеллектуальный, так и волевой признаки (неспособность понимать совершаемое и неспособность руководить своими поступками). С. С. Корсаков указал на неразрывную связь обоих критериев невменяемости, на важность понятия «болезненные расстройства психической деятельности» и внес ряд клинических уточнений в трактовку понятия невменяемости.
В. П. Сербский впервые столкнулся с вопросами судебной психиатрии во время своей работы в Тамбовской психиатрической больнице в 1885—1887 гг. о чем можно судить по опубликованным им отчетам о деятельности больницы, в которых рассматриваются и больные, совершившие общественно опасные действия и находившиеся на освидетельствовании. Вернувшись в Москву в связи с вступлением в должность ассистента открывшейся тогда клиники на Девичьем поле, В. П. Сербский уже с 1892 г. начал преподавать судебную психопатологию студентам юридического факультета, причем его слушали и многие студенты-медики.
В. П. Сербский участвовал во многих сложных и ответственных судебно-психиатрических экспертизах по делам, вызывавшим большой общественный резонанс, смело отстаивая свое, всегда клинически обоснованное мнение. Он был активным участником всех психиатрических и пироговских съездов, выступая с программными докладами по вопросам судебной психиатрии. В 1895 г. им был выпущен первый том «Руководства по судебной психопатологии», посвященный общетеоретическим вопросам и законодательству по судебной психиатрии. Второй том «Руководства» вышел в свет в 1900 г.
В. П. Сербский поддерживал и развивал положение А. У. Фрезе и В. X. Кандинского о значении физиологического понимания психических расстройств для правильного решения судебно-психиатрических вопросов. Он указал на заслуги В. X. Кандинского: «Необходимость установления в законе психологического критерия невменяемости с наибольшей убедительностью разработана покойным В. X. Кандинским, и мне остается лишь присоединиться к доводам талантливого врача-психолога».
Первым правовым актом советской власти, непосредственно касающимся психиатрии, явилась инструкция «Об освидетельствовании душевнобольных», изданная в июне 1918 г. Народ-
15 Глава 2. Из истории отечественной судебной психиатрии
ным комиссариатом юстиции. Инструкция касалась порядка освидетельствования лиц, страдающих умственным расстройством, назначения или снятия опеки и предусматривала использование этих заключений судебными органами. Представители судов должны были принимать участие в работе врачебных комиссий.
В Москве в 1919 г. для проведения стационарной психиатрической экспертизы подследственных и осужденных при губернской тюремной больнице было организовано специальное отделение на 50 коек. В связи с неуклонным ростом количества судебно-психиатрических экспертиз, обусловленным, в частности, введением формулы невменяемости в законе и психиатрическим надзором в тюрьмах, вскоре на это отделение легла большая нагрузка. Кроме того, там необходимо было ввести режим психиатрического клинического стационара, отличный от режима тюремных больниц, при соблюдении необходимой изоляции подэкспертных, содержащихся под стражей. Значительно легче такие условия можно было создать в специальном экспертном учреждении. Преимущество такого учреждения заключалось также в возможности обобщения экспертного опыта. В соответствии с этим весной 1921 г. на базе Пречистенской психиатрической больницы был создан Институт судебно-психиатрической экспертизы, которому вскоре было присвоено имя В. П. Сербского, сыгравший в дальнейшем ведущую роль в развитии советской судебной психиатрии.
Как писала впоследствии Ц. М. Фейнберг, работавшая в период создания Института медицинским тюремным инспектором Мосгорздравотдела и принимавшая участие в его организации, в начале своей работы Институт испытывал большие трудности: врачи больницы не имели опыта работы с испытуемыми-заключенными, среди которых было много психопатов и травматиков с антисоциальными установками, вследствие чего они были трудны для содержания. Не было еще и судебно-психиатричес-кого опыта.
С первых же дней существования Института в основу его работы были положены клинические психиатрические принципы. Это дало возможность коллективу врачей — первых советских судебных психиатров во главе с директором Института Е. Н. Довбней и научным руководителем Е. К. Краснушкиным — по мере накопления экспертного опыта преодолевать отмеченные трудности.
16 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
За последние десятилетия институт значительно расширился, открылись новые отделения, лаборатории. Большое внимание стало уделяться медико-биологическим исследованиям и вопросам общей психиатрии. Многие подразделения института установили тесный научный контакт с зарубежными учеными. В настоящее время он называется Государственным научным центром социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского.
13 Глава 2. Из истории отечественной судебной психиатрии
Второй период в истории отечественной судебной психиатрии XIX в. начинается со времени земских и судебных реформ, т. е. с 60-х гг.
Успехи естествознания, в том числе научной психиатрии, передача психиатрической помощи, включая судебно-психиат-рическую экспертизу, земствам и городским самоуправлениям сыграли решающую роль в развитии судебной психиатрии.
Непосредственно для судебной психиатрии большое значение имело введение судебных уставов и гласного судопроизводства с участием в ряде судебных процессов психиатров-экспертов. Психиатры видели в своих выступлениях на суде не только профессиональную обязанность, но и общественный долг, поскольку судебные процессы были тогда одной из немногих форм публичного рассмотрения явлений социальной жизни.
О том значении, которое психиатрическая общественность придавала судебной психиатрии и, в частности, научной разработке судебно-психиатрических проблем, свидетельствовал Устав Петербургского общества психиатров, принятый в 1879 г. в котором говорилось о «старании провести в жизнь и осуществить на практике судебно-психиатрические воззрения, выработанные путем научных наблюдений над явлениями психических расстройств человека».
Судебная практика со своей стороны требовала разработки теоретических положений, прежде всего концепции невменяемости, вопросов организации и принципов судебно-психиатри-ческой оценки психических расстройств. Эти проблемы нашли свое выражение в целом ряде капитальных и оригинальных для своего времени исследований, таких, в частности, как монография И. В. Константиновского по законодательству о душевнобольных, работы А. У. Фрезе, выступления В. X. Кандинского по проблеме невменяемости, доклады по вопросам судебной психиатрии на съездах психиатров и пироговских съездах врачей В. И. Яковенко, С. Н. Данилло, Я. А. Боткина, В. П. Сербского, первое в России капитальное руководство по судебной психопатологии В. П. Сербского.
На заседании Московского общества невропатологов и психиатров С. С. Корсаков совместно с Ф. А. Савей-Могилевичем сделал сообщение о необходимости двух критериев невменяемости. Первый критерий указывает на причину невменяемости, второй же, названный С. С. Корсаковым собственно критерием невменяемости, был, по его мнению, необходим потому, что
14 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
только с его помощью можно установить наличие или отсутствие невменяемости. У С. С. Корсакова не вызывало сомнений и то, что этот второй критерий должен содержать как интеллектуальный, так и волевой признаки (неспособность понимать совершаемое и неспособность руководить своими поступками). С. С. Корсаков указал на неразрывную связь обоих критериев невменяемости, на важность понятия «болезненные расстройства психической деятельности» и внес ряд клинических уточнений в трактовку понятия невменяемости.
Основоположники отечественной психиатрии. Взгляды на психические заболевания и меры, применяемые к душевнобольным в различные периоды истории Российского государства, были порою противоречивы и непоследовательны. Представления о душевных расстройствах как о болезнях с религиозным толкованием бесоодержимости сочетались с верой в колдунов и порчу. Допетровскую Русь вXVI—XVIIвеках, а отчасти и более поздние времена, можно рассматривать как эпоху монастырского призрения душевнобольных, которое, однако, охватывало лишь их небольшую часть, большинство из них оставались среди населения. В монастыри душевнобольные направлялись не только для их призрения, но и для выявления психического заболевания в целях установления уголовной ответственности. В таких случаях наблюдение за ними и решение этого вопроса поручалось монахам.
Наряду с относительно гуманным по тому времени монастырским призрением и освобождением от уголовной ответственности душевнобольных имели место случаи пыток и сожжения тех больных, которые совершали наиболее опасные, с точки зрения правительства, преступления.
Законодательные положения, касающиеся душевнобольных в уголовном процессе, впервые появляются в России в 1669 году в «Новоуказанных статьях о разбойных и убийственных делах», где было указание на то, что «чаще бесный убьет, неповинен есть смерти», говорилось также о недопущении душевнобольных в свидетели наравне с глухонемыми и детьми.
Судя по дошедшим до нашего времени данным, первая подлинно судебно-психиатрическая врачебная экспертиза была проведена в 1690 году. В ней принимали участие три врача, служившие при русском дворе и являвшиеся дипломированными докторами медицины и философии европейских университетов. Каждый из них дал свое отдельное заключение. Речь шла о бродяге, заявившем в 1690 году, что он сын царя Ивана Грозного. При допросах он утверждал, кроме того, что обладает способностью исцелять больных, живет на небесах, куда ходит через дырку и где его принимают ангелы. По его словам, к нему приходили тысяча ангелов и шестьсот донских казаков, а он собирался идти обращать татар в христианскую веру. В записке, приложенной к делу, предлагалось больного «осмотреть дохтурам, в каком он разуме». Эксперты признали свидетельствуемого больным, указав также на необходимость надзора, лекарственного лечения и наблюдения за дальнейшим течением болезни.
Видимо, эта экспертиза представляла собой явление исключительное и еще не означала наступления эры врачебной психиатрической экспертизы. Лишь во времена Петра I, в его реформах, появились положения в законодательствах, которые касались психически больных. В толковании ст.195 Воинских артикулов было указано, что наказание «воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, если кто. в лишении ума воровство учинит».
Приведенные законоположения, определявшие порядок освидетельство-вания душевнобольных, касались главным образом представителей имущих классов. Освидетельствование «крестьян и крепостных людей, находимых безумными» впервые было введено постановлением Государственного Совета только в 1845 году.
Второй период в истории отечественной судебной психиатрии XIXвека начинается со времени земских и судебных реформ, т. е. с 1860-х годов.
Непосредственно для судебной психиатрии большое значение имело введение судебных уставов и гласного судопроизводства с участием в ряде судебных процессов психиатров-экспертов.
Судебная практика со своей стороны требовала разработки теоретических положений, прежде всего концепции невменяемости, вопросов организации и принципов судебно-психиатрической оценки психических расстройств. Эти проблемы нашли свое выражение в целом ряде капитальных и оригинальных для своего времени исследований, таких, в частности, как монография И.В. Константиновского по законодательству о душевнобольных, работы А.У. Фрезе, выступления В.Х. Кандинского по проблеме невменяемости, доклады по вопросам судебной психиатрии на съездах психиатров и пироговских съездах врачей В.И. Яковенко, С.Н. Данилло, Я.А. Боткина, В.П. Сербского, первое в России капитальное руководство по судебной психопатологии В.П. Сербского.
Основы отечественной судебной психиатрии были заложены классиками русской психиатрической школы В.Х. Кандинским, С.С. Корсаковым, В.П. Сербским и опирались на гуманистические принципы земской психиатрии.
На основе достижений общей психиатрии и обобщения опыта судебно-психиатрической экспертизы судебными психиатрами были разработаны основные принципы и критерии экспертной оценки психических расстройств, изучена клиника тех заболеваний, которые наиболее часто встречаются в судебно-психиатрической практике.
На заседании Московского общества невропатологов и психиатров С.С. Корсаков совместно с Ф. Савей-Могилевичем сделал сообщение о необходимости двух критериев невменяемости. Первый критерий указывает на причину невменяемости, второй же, названный С.С. Корсаковым собственно критерием невменяемости, был, по его мнению, необходим потому, что только с его помощью можно установить наличие или отсутствие невменяемости. У С.С. Корсакова не вызывало сомнений и то, что этот второй критерий должен содержать как интеллектуальный, так и волевой признаки (неспособность понимать совершаемое и неспособность руководить своими поступками).
С.С. Корсаков указал на неразрывную связь обоих критериев невменяемости, на важность понятия «болезненные расстройства психической деятельности» и внес ряд клинических уточнений в трактовку понятия невменяемости.
В.П. Сербский впервые столкнулся с вопросами судебной психиатрии во время своей работы в Тамбовской психиатрической больнице в 1885—1887 годах, о чем можно судить по опубликованным им отчетам о деятельности больницы, в которых рассматриваются и больные, совершившие общественно опасные действия и находившиеся на освидетельствовании. Вернувшись в Москву в связи с вступлением в должность ассистента открывшейся тогда клиники на Девичьем поле, В.П. Сербский уже с 1892 года начал преподавать судебную психопатологию студентам юридического факультета, причем его слушали и многие студенты-медики.
В.П. Сербский участвовал во многих сложных и ответственных судебно-психиатрических экспертизах по делам, вызывавшим большой общественный резонанс, смело отстаивая свое, всегда клинически обоснованное мнение. Он был активным участником всех психиатрических и пироговских съездов, выступая с программными докладами по вопросам судебной психиатрии. В 1895 году им был выпущен первый том «Руководства по судебной психопатологии», посвященный общетеоретическим вопросам и законодательству по судебной психиатрии. В 1900 году вышел в свет второй том «Руководства».
В.П. Сербский поддерживал и развивал положение А.У. Фрезе и В.Х. Кандинского о значении физиологического понимания психических расстройств для правильного решения судебно-психиатрических вопросов. Он указал на заслуги В.Х. Кандинского: «Необходимость установления в законе психологического критерия невменяемости с наибольшей убедительностью разработана покойным В.Х. Кандинским, и мне остается лишь присоединиться к доводам талантливого врача-психолога».
Первым правовым актом советской власти, непосредственно касающимся психиатрии, явилась инструкция «Об освидетельствовании душевнобольных», изданная в июне 1918 года Народным Комиссариатом юстиции. Инструкция касалась порядка освидетельствования лиц, страдающих умственным расстройством, назначения или снятия опеки и предусматривала использование этих заключений судебными органами. Представители судов должны были принимать участие в работе врачебных комиссий.
